Моя больная любовь
Сводит тебя с ума.
(с) Юля Чичерина «Точки»
- Что это значит, Какаши?
- Это ты еще у меня спрашиваешь? Это я спрашивать должен! – кому сказать, что холодный пофигист Хатаке может так орать и злиться – не поверят. Тем не менее… - Какого черта ты делал у этого ненормального четырехглазого?
- Во-первых, Эбису – мой лучший друг. Во-вторых, он встречается с твоим лучшим другом, и по поводу всех своих подозрений можешь поговорить с Генмой, я думаю, он оценит твою шутку. – «Или меня прибьет, что не менее вероятно» – В-третьих, я просто зашел поговорить к другу. А в-четвертых – он не ненормальный. В отличие от некоторых.
- Значит, так? Я ненормальный?
- Еще какой. – Ирука прищурился. Постоянные скандалы, допросы и выяснения отношений уже порядком достали Умино. Только такой идиот, как его Хатаке, мог ревновать ко всей Конохе, невзирая на пол и возраст предполагаемых любовников, а так же на наличие у оных серьезных отношений. Эбису, Анко, Райдо, Изумо, Котетцу, Шизуне… Пытался даже к Асуме ревновать, но, слава Богу, Сарутоби весьма доходчиво объяснил ревнивцу, что ему и Куренай за глаза хватает. А так же за уши и за все остальное. От Асумы отстал, но ревновать не перестал, так скоро и до Наруто дойдет. Это уже просто переходило всякие границы.
И Ируку начали посещать крамольные мысли. Ему все надоело. Надоело дышать по расписанию и говорить с кем-то оглядываясь, не видит ли Какаши? Надоело в страхе ждать возвращения Копирующего с миссии – вдруг в его гениальную, но не совсем нормальную, а точнее – совсем ненормальную голову, придет идея для нового разбирательства? Надоело виновато улыбаться перед друзьями и знакомыми, хихикающими за спиной и называющими их за глаза «Отелло и Дездемон». Надоело извиняться перед очередным «любовником» или «любовницей» после того, как Хатаке закатит сцену.
Он, черт побери, любит этого ревнивца. Но все, в том числе и огромное учительское терпение, когда-нибудь заканчивается.
- Я ненормальный?! А это нормально, что, когда я возвращаюсь с двухнедельной миссии, уставший, голодный, соскучившийся, тебя нет дома, а ты треплешься с этим придурком?! Это я еще и ненормальный?!
- Ты вернулся на два дня раньше, - Ирука попытался вразумить любимого. – Откуда я мог знать? Или ты мне что, прикажешь сидеть все четырнадцать дней дома у двери? Может, еще и тапочки в зубы взять?
- Ты должен был почувствовать!
И это гениальный ниндзя? Может, его Цунаде показать?
- Я не твои собаки, я не умею учуять человека на огромном расстоянии. Ты просто сходишь с ума.
- Я нормальный!
- Еще какой ненормальный, - устало буркнул Ирука. – Ну что такого в том, что я зашел к другу выпить чаю?
- Ну конечно, чаю…
Ируке стало смешно:
- Я понимаю, что мне ты не поверишь, хотя меня это уже порядком достало. Но, Какаши, дома был Генма. Ты думаешь, этот ревнивый сенбононосец стал бы спокойно реагировать, если бы мы с Эбису в соседней комнате занимались сексом?
«Не дай Бог ты сейчас еще что-нибудь ляпнешь…»
- А я откуда знаю, может, вы там втроем развлекались? – Копирующий, казалось, Ируку вообще не слышал и не слушал. – А что? Наверняка! Генма тот еще извращенец, про очкастого твоего я вообще молчу, у него на лице написано «Отымею любого. Недорого. Извращения приветствуются!»
- Так, заткнись немедленно, понял? – с каждым словом Ирука говорил все тише, а тон его голоса становился все холоднее и жестче.
Какаши замолчал. Ни разу за все время отношений Ирука с ним так не разговаривал.
- Мне надоело. Надоело выслушивать весь твой бред, надоело потом краснеть и извиняться перед ни в чем не повинными людьми, надоело каждый раз бояться что-то сделать – вдруг тебе еще что-то в голову взбредет? Надоело, слышишь?
- Это, надо понимать, я тебе надоел? – Хатаке не сумел сразу сбавить обороты.
- Понимай как хочешь, - махнул рукой чунин.
- Ах так? Ну и иди к черту, вали к своим любовничкам и любовницам, мне плевать на тебя, понятно? Гори в аду, отвали от меня, ясно?!
Ирука отвернулся.
- Ты хоть понял, что ты только что сказал? Хочешь, чтобы я так сделал?
Молчание. Хатаке просто смотрел в окно, строя из себя оскорбленную невинность.
- Отлично. Молчание – знак согласия. – Умино пошел к двери.
Какаши начал медленно осознавать, что натворил.
- Ирука, подожди! Давай поговорим!
- О чем? – Ирука остановился у самой двери. – Я уже в аду горю, мне жарко уже, кстати. О чем мне с тобой после этого разговаривать?
Дверь мягко, почти бесшумно закрылась.
- Поздравляю, Хатаке. Ты идиот. Доигрался? – Риторический вопрос.
- Ирука, подожди!
«Вот идиот!»
Какаши спрыгнул прямо с подоконника, что, учитывая четвертый этаж, было весьма рискованно.
- Ну прости меня, ну пожалуйста!
- Руки убери. Убери, я сказал!
Хатаке отпустил его.
- Я так больше не могу, Какаши, - устало проговорил Умино. – Просто не могу, понимаешь?
- Но… Ирука, я люблю тебя, я с ума схожу от одной только мысли, что ты когда-нибудь уйдешь от меня, что я опять останусь один…
- И что, твои скандалы меня остановили?
- Что? Ты хочешь сказать, что…
- Да. Ты с ума сходишь… А я уже давно сошел с ума от бесконечных подозрений и разбирательств. Скажи, я хоть раз давал повод?
- Нет.
- Я тебе хоть раз сцены закатывал?
- Нет.
- Тогда почему ты мне не верил?
- Я… я боялся…
- Хатаке, это детский сад, понимаешь? Нельзя не доверять тому, кого любишь. Так что не бросайся словами.
Ирука развернулся и ушел, не обращая внимания на крики Копирующего.
Какаши поднялся домой.
Квартира снова казалась пустой, холодной и почти чужой, как когда-то давно, до появления в этом доме маленького солнца по имени Ирука.
Подавив желание напиться в дым, он пошел в спальню и, рухнув на кровать, мгновенно заснул – его сознание решило отключиться, дабы не давать Какаши грызть самого себя за глупость, ревность, недоверие и далее по списку.
Просыпаться не хотелось. Болело все.
Тело – из-за очень изматывающей миссии. Голова – из-за короткого сна. Сердце – из-за ухода Ируки. Разум, хоть вещь эфемерная, болел от осознания собственной глупости. А душа – от всего вместе. За компанию, что называется.
Копирующий поплелся на кухню и почувствовал разлившийся по коридору и кухне аромат свежего кофе.
На столе лежал маленький листочек бумаги, исписанный четким учительским почерком.
«Не стал тебя будить. Ушел на работу.
Кофе в турке, завтрак на плите.
Еще один такой случай – я тебя убью. Но пока, так и быть, прощаю.
Ирука.
P.S. И за что я тебя только люблю?...»
- Да, я точно сошел с ума. И мое безумие – это ты, Ирука.
Источник: www.diary.ru/~Insolence-cat/p50101199.htm#more1
Сводит тебя с ума.
(с) Юля Чичерина «Точки»
- Что это значит, Какаши?
- Это ты еще у меня спрашиваешь? Это я спрашивать должен! – кому сказать, что холодный пофигист Хатаке может так орать и злиться – не поверят. Тем не менее… - Какого черта ты делал у этого ненормального четырехглазого?
- Во-первых, Эбису – мой лучший друг. Во-вторых, он встречается с твоим лучшим другом, и по поводу всех своих подозрений можешь поговорить с Генмой, я думаю, он оценит твою шутку. – «Или меня прибьет, что не менее вероятно» – В-третьих, я просто зашел поговорить к другу. А в-четвертых – он не ненормальный. В отличие от некоторых.
- Значит, так? Я ненормальный?
- Еще какой. – Ирука прищурился. Постоянные скандалы, допросы и выяснения отношений уже порядком достали Умино. Только такой идиот, как его Хатаке, мог ревновать ко всей Конохе, невзирая на пол и возраст предполагаемых любовников, а так же на наличие у оных серьезных отношений. Эбису, Анко, Райдо, Изумо, Котетцу, Шизуне… Пытался даже к Асуме ревновать, но, слава Богу, Сарутоби весьма доходчиво объяснил ревнивцу, что ему и Куренай за глаза хватает. А так же за уши и за все остальное. От Асумы отстал, но ревновать не перестал, так скоро и до Наруто дойдет. Это уже просто переходило всякие границы.
И Ируку начали посещать крамольные мысли. Ему все надоело. Надоело дышать по расписанию и говорить с кем-то оглядываясь, не видит ли Какаши? Надоело в страхе ждать возвращения Копирующего с миссии – вдруг в его гениальную, но не совсем нормальную, а точнее – совсем ненормальную голову, придет идея для нового разбирательства? Надоело виновато улыбаться перед друзьями и знакомыми, хихикающими за спиной и называющими их за глаза «Отелло и Дездемон». Надоело извиняться перед очередным «любовником» или «любовницей» после того, как Хатаке закатит сцену.
Он, черт побери, любит этого ревнивца. Но все, в том числе и огромное учительское терпение, когда-нибудь заканчивается.
- Я ненормальный?! А это нормально, что, когда я возвращаюсь с двухнедельной миссии, уставший, голодный, соскучившийся, тебя нет дома, а ты треплешься с этим придурком?! Это я еще и ненормальный?!
- Ты вернулся на два дня раньше, - Ирука попытался вразумить любимого. – Откуда я мог знать? Или ты мне что, прикажешь сидеть все четырнадцать дней дома у двери? Может, еще и тапочки в зубы взять?
- Ты должен был почувствовать!
И это гениальный ниндзя? Может, его Цунаде показать?
- Я не твои собаки, я не умею учуять человека на огромном расстоянии. Ты просто сходишь с ума.
- Я нормальный!
- Еще какой ненормальный, - устало буркнул Ирука. – Ну что такого в том, что я зашел к другу выпить чаю?
- Ну конечно, чаю…
Ируке стало смешно:
- Я понимаю, что мне ты не поверишь, хотя меня это уже порядком достало. Но, Какаши, дома был Генма. Ты думаешь, этот ревнивый сенбононосец стал бы спокойно реагировать, если бы мы с Эбису в соседней комнате занимались сексом?
«Не дай Бог ты сейчас еще что-нибудь ляпнешь…»
- А я откуда знаю, может, вы там втроем развлекались? – Копирующий, казалось, Ируку вообще не слышал и не слушал. – А что? Наверняка! Генма тот еще извращенец, про очкастого твоего я вообще молчу, у него на лице написано «Отымею любого. Недорого. Извращения приветствуются!»
- Так, заткнись немедленно, понял? – с каждым словом Ирука говорил все тише, а тон его голоса становился все холоднее и жестче.
Какаши замолчал. Ни разу за все время отношений Ирука с ним так не разговаривал.
- Мне надоело. Надоело выслушивать весь твой бред, надоело потом краснеть и извиняться перед ни в чем не повинными людьми, надоело каждый раз бояться что-то сделать – вдруг тебе еще что-то в голову взбредет? Надоело, слышишь?
- Это, надо понимать, я тебе надоел? – Хатаке не сумел сразу сбавить обороты.
- Понимай как хочешь, - махнул рукой чунин.
- Ах так? Ну и иди к черту, вали к своим любовничкам и любовницам, мне плевать на тебя, понятно? Гори в аду, отвали от меня, ясно?!
Ирука отвернулся.
- Ты хоть понял, что ты только что сказал? Хочешь, чтобы я так сделал?
Молчание. Хатаке просто смотрел в окно, строя из себя оскорбленную невинность.
- Отлично. Молчание – знак согласия. – Умино пошел к двери.
Какаши начал медленно осознавать, что натворил.
- Ирука, подожди! Давай поговорим!
- О чем? – Ирука остановился у самой двери. – Я уже в аду горю, мне жарко уже, кстати. О чем мне с тобой после этого разговаривать?
Дверь мягко, почти бесшумно закрылась.
- Поздравляю, Хатаке. Ты идиот. Доигрался? – Риторический вопрос.
- Ирука, подожди!
«Вот идиот!»
Какаши спрыгнул прямо с подоконника, что, учитывая четвертый этаж, было весьма рискованно.
- Ну прости меня, ну пожалуйста!
- Руки убери. Убери, я сказал!
Хатаке отпустил его.
- Я так больше не могу, Какаши, - устало проговорил Умино. – Просто не могу, понимаешь?
- Но… Ирука, я люблю тебя, я с ума схожу от одной только мысли, что ты когда-нибудь уйдешь от меня, что я опять останусь один…
- И что, твои скандалы меня остановили?
- Что? Ты хочешь сказать, что…
- Да. Ты с ума сходишь… А я уже давно сошел с ума от бесконечных подозрений и разбирательств. Скажи, я хоть раз давал повод?
- Нет.
- Я тебе хоть раз сцены закатывал?
- Нет.
- Тогда почему ты мне не верил?
- Я… я боялся…
- Хатаке, это детский сад, понимаешь? Нельзя не доверять тому, кого любишь. Так что не бросайся словами.
Ирука развернулся и ушел, не обращая внимания на крики Копирующего.
Какаши поднялся домой.
Квартира снова казалась пустой, холодной и почти чужой, как когда-то давно, до появления в этом доме маленького солнца по имени Ирука.
Подавив желание напиться в дым, он пошел в спальню и, рухнув на кровать, мгновенно заснул – его сознание решило отключиться, дабы не давать Какаши грызть самого себя за глупость, ревность, недоверие и далее по списку.
Просыпаться не хотелось. Болело все.
Тело – из-за очень изматывающей миссии. Голова – из-за короткого сна. Сердце – из-за ухода Ируки. Разум, хоть вещь эфемерная, болел от осознания собственной глупости. А душа – от всего вместе. За компанию, что называется.
Копирующий поплелся на кухню и почувствовал разлившийся по коридору и кухне аромат свежего кофе.
На столе лежал маленький листочек бумаги, исписанный четким учительским почерком.
«Не стал тебя будить. Ушел на работу.
Кофе в турке, завтрак на плите.
Еще один такой случай – я тебя убью. Но пока, так и быть, прощаю.
Ирука.
P.S. И за что я тебя только люблю?...»
- Да, я точно сошел с ума. И мое безумие – это ты, Ирука.
Источник: www.diary.ru/~Insolence-cat/p50101199.htm#more1